Мой способ работать: Майкл Аррингтон из Tech Crunch

В 2005 году Майкл Аррингтон, предприниматель и бывший юрист, занимался исследованием создания Силиконовой долины, и решил опубликовать свои выводы в Интернете.

Истории успеха

23 декабря 2010

Майкл Аррингтон любит экстренные новости, но он не силен в пиаре и тонкостях ведения беседы.

Tech Crunch – компания, расположенная в Сан-Франциско, которая публикует влиятельный блог с одноименным названием. А все началось как хобби. В 2005 году Майкл Аррингтон, предприниматель и бывший юрист, занимался исследованием создания Силиконовой долины, и решил опубликовать свои выводы в Интернете. С тех пор Tech Crunch, которая привлекает около 9,2 млн. посетителей в месяц и имеет годовой доход около $ 10 млн., стала ресурсом самых свежих новостей об Интернет – новинках и технологических компаниях.

Хотя TechCrunch имеет 25 штатных сотрудников, Аррингтон, которому уже за 40, по-прежнему, проводит большую часть своего времени за отчетами и статьями. Большую часть времени он работает удаленно из своего дома недалеко от Сиэтла, в маленьком домашнем офисе. С утра до вечера Аррингтон сидит в темноте перед своим компьютером, слушая громко музыку, работая и сосредотачивая внимание на том, что он любит больше всего – экстренные сообщения.

Я просыпаюсь в обозленном настроении. Я не жаворонок. И обычно с утра просыпаюсь только в чрезвычайных ситуациях, когда по электронной почте придет информация типа "Ах, боже мой! Что-то очень важное происходит! Как Вы могли до сих пор об этом не написать? "

Если новость экстренная, я хочу быть первым, кто ее преподнесет. Мы публикуем намного больше новостей, чем все остальные ресурсы вместе взятые, и это не просто предварительные информационные сводки, которые были нам переданы. Когда мы публикуем новость – это очко. Если кто-то первым опубликует экстренную новость – это минус одно очко. Но мне всегда хочется больше положительных баллов.

Каждый день я пытаюсь вставать в 9 утра. Одна из вещей, которую требует от меня мой доктор, это регулировать мой сон. Год назад, я работал до тех пор, пока не засыпал прямо за работой и просыпался через восемь - девять часов, это могло быть в 4 часа вечера или в 3 часа утра. Тогда я снова начинал работать до тех пор, пока не отключусь. Такой была моя жизнь на протяжении четырех лет, и я чувствовал себя достаточно скверно. Мимо меня проходила вся общественная жизнь. Я не общался с друзьями. Я был в полном беспорядке. Кстати, я набрал 50 фунтов за пять лет с того момента, как начал свою работу в TechCrunch. Так что теперь я работаю с врачом, и пытаюсь вернуть свое прежнее самочувствие. Подъем в одно и то же время каждый день, несомненно, является одним из самых лучших вещей с точки зрения медиков. Проблема в том, я все еще не ложусь спать очень рано. Так что я обычно работаю весь день, а сплю только 4-5 часов. Отсыпаюсь потом, на выходных.

Самое первое, что я делаю утром, - подхожу к компьютеру, который всегда включен. Я проверяю свой почтовый ящик, чтобы найти экстренные новости. Если произошло что-то важное, я решаю, хочу ли я это оформить самостоятельно или передать материал другому писателю компании.

Иногда, я получаю правдивую сенсационную информацию, но компании просят меня немного подождать с оглашением. Переговоры с компаниями по поводу экстренных сообщений являются большей частью того, чем мы занимаемся. Я не думаю, что традиционные журналисты делают что-то подобное, когда источник просит их о чем-то типа: "Да, мы только что купил это, но могли бы Вы не писать об этом в течение недели, так как сделка может провалиться?" Из-за этого мы, возможно, теряем половину из всех новостей, но это правильно. Это создает доверие. Люди не скажут Вам многих вещей, если они Вам не доверяют.

Обычно около 11 утра, когда я разберусь со всеми новостями, и ничего не останется в папке «Входящие», я принимаю душ, одеваюсь и иду гулять со своими собаками. У меня шоколадный и желтый лабрадоры – это мои лучшие друзья.

Я переехал в Сиэтл в мае. Здесь спокойно, и мои родители живут неподалеку, так что я вижусь с ними пару раз в неделю. Я работаю здесь две трети времени, а все остальное время – в нашем офисе в Сан-Франциско. У меня нет дома в Калифорнии, поэтому я останавливаюсь в отелях.

После того, как покормлю собак, я готовлю что-нибудь перекусить для себя и снова сажусь за свой рабочий стол. Мой офис как пещера. Там затемненные стекла в окнах. Мне нравится темнота. Тогда меньше отвлекаешься. У меня стоит Mac с двумя 24 – дюймовым монитором, я провожу исследования на одном мониторе, а пишу на втором. Так намного эффективней. Мне бы хотелось иметь три монитора, но Mac поддерживает только два. У меня точно такая же рабочая система в офисе в Сан-Франциско.

Обычно я провожу половину дня, разговаривая с источниками по телефону или с помощью IM. В Силиконовой долине найдется всего несколько человек, которых я не знаю очень хорошо. Собирать новости – это моя любимая часть работы. Мой стиль – собрать как можно больше информации, а потом разбираться в ней. Это работает довольно хорошо. Я знаком со многими своими источниками информации уже более пяти лет. Когда я звоню им, мы опускаем всякие приветствия, а сразу приступаем к делу. Я жду от них, что они очень быстро скажут мне то, что я хочу услышать.

Наше главное конкурентное преимущество в том, что моя команда и я по-настоящему любим бизнесменов. Они мои звезды. Я всегда был очарован предпринимателями. У меня было четыре собственных дела, которые провалились. TechCrunch – это мой первый реальный успех, который произошел совершенно случайно. Если мне случится написать книгу, она будет посвящена тому, что движет бизнесменами. Я часто встречаю победителей или неудачников. Большинство из них могут получить прекрасную работу бухгалтера или адвоката. Но, вместо этого, они рискуют всем ради практически очевидного провала. Неудачники иногда даже намного интереснее. Они получают очень много опыта в своих неудачах.

Я никогда особо не дружил с теми людьми, которые мне не нравятся. Например, я много пишу про электронную музыку. А музыкальные лейблы пользуются дурной славой в прессе. Они будут неофициально предоставлять всякую ерунду в качестве информации и развивать отношения, и это может быть довольно плодотворным сотрудничеством. Я ненавижу их. Они подают в суд на своих клиентов. Я вижу их как Дарт Вейдер. Может быть, это не справедливо, но я вижу мир в черно-белом цвете. Я их не люблю, поэтому я не буду с ними разговаривать. Мои информационные источники – люди, которых я искренне люблю и, я думаю, они знают об этом. Они также и мои друзья.

Я очень неорганизованный, когда приходится следить за моими источниками. Раньше я держал всю информацию о них у себя в голове. Но, в силу некоторых обстоятельств, в прошлом году я потерял кратковременную память. Я не знаю как, может, потому что мне уже 40. Единственный способ для самоорганизации – использование голосового Google Социальный рейтинг уже отмирает? . Это фиксирует все мои телефонные разговоры и текстовые сообщения. Когда я звоню кому-либо, я практически всегда инициирую его со своего компьютера через этот сервис. И если кто-либо звонит на мой Google номер, я услышу звонок на моем мобильном телефоне или домашнем или любом другом телефоне. Это также позволяет легко настроить мобильный телефон, когда я путешествую по Европе или Азии.

Текстовые сообщения и телефонные звонки, как правило, своего рода способ «плаща и кинжала» для получения мною советов и идей для историй, но я также часто пользуюсь скайпом. Качество видео отличное. Когда Вы открываете окно на весь экран, то создается впечатление, что человек, с которым Вы разговариваете, находится в одной с Вами комнате. В скайпе также есть функция совместного использования экрана, так что мой собеседник может нажать на кнопку, и я увижу его рабочий стол. Я использую эту опцию очень часто в своей работе и все чаще и чаще, общаясь с друзьями.

В большинстве своем я не люблю пиарщиков. Я предпочитаю идти прямо к генеральному директору. Если пиарщик предложит мне встретиться с директором новой компании, я всегда говорю да. Однако если они предлагают мне сходить в кафе, я всегда отвечаю, нет. Я ненавижу это, это большая трата времени. Давайте встретимся за чашкой кофе или поговорим при помощи Skype video про Вашу компанию, но я не хочу болтать про Вашу семью, потому что я ее не знаю. Если у меня будет время поужинать в ресторане, то я лучше схожу туда с моими старыми друзьями из колледжа или с родителями или с кем бы то ни было из моих знакомых.

Обычно я пишу несколько раз в неделю. Когда я только начинал в Tech Crunch, то писал тогда по несколько раз в день. Я всегда был как маньяк по отношению к этому. Вы знаете этот эксперимент, где крыса ударялась о рычаг, этим самым вылечиваясь? На третий день моей работы я получил первый комментарий от того, кто не был моей мамой. Это лечение. Потом люди начали подписываться на мою RSS рассылку. Каждый день это число увеличивалось – 10, 13, 100. Постоянная отдача – это моя награда. Я до сих пор просматриваю комментарии в моих постах. Я почти всегда могу предугадать, сколько комментариев я получу. Большинство из них стандартные, но иногда встречаются и достойные обсуждения, тогда я вступаю в контакт.

TechCrunch известна своими вечеринками. Там я встречаю все источники моих новостей. В эти дни мы организуем большие гулянки каждый год, пять или шесть маленьких встреч и несколько небольших вечеринок. Они завершают каждый месяц и я стараюсь ходить на все из них. Я начал эту традицию, когда я только переехал в Пало-Альто в 2005 году. Я написал пост, в котором пригласил людей к себе на вечеринку. 10 человек пришло. Я сделал гамбургеры. Мы пили пиво до четырех утра, потягивая скотч возле костра. Две недели спустя я организовал другую вечеринку, на которую уже пришло 20 человек. Около 100 человек пришло на третий раз, потом 200. Венчурные капиталисты курили в моем саду марихуану и кайфовали на моем диване. Я прекратил проводить вечеринки у себя дома, так как он стал трещать по швам. Около 1000 людей пришло на нашу вечеринку эти летом.

На протяжении многих лет некоторые люди расстраивались, если мы не давали о них материал, и есть определенный процент тех, кто сам лично нам это высказывал. Или я напишу о том, как сильно я люблю молодые компании или о том, что я их не люблю, людям это нравится. А вдруг появились бы люди, которым я не нравлюсь. Так как я интроверт, я люблю быть один, что на самом деле начало сильно меня затягивать. Чем больше я втягивался и прекращал общаться с людьми, тем более люди воспринимали меня как высокомерного.

Итак, внезапно у меня появились враги. В 2008 году на конференции в Германии кто-то плюнул на меня. Перед этим со мной произошел, чуть ли не смертельный случай, поэтому я вынужден был установить скрытую систему безопасности 24/7, чтобы обезопасить себя и своих родителей. Мы закрыли наш офис, и один из моих сотрудников был задержан полицией, когда он остановился проверить, все ли в порядке. Разумеется, все разъяснилось, но вся эта ситуация сводила меня с ума. Я улетел. Я отправился на Гавайи на месяц и не взял с собой компьютер. Новостные страницы обновлялись, все было прекрасно. И это помогло мне понять, что я не так уж сильно и важен, как я думал и что команда, которую я нанял, была действительно великолепной. Я отпустил их с тех пор и позволил им все делать самостоятельно. Теперь полагаюсь на них и это просто замечательно.

У меня никогда не было выдающихся способностей в управлении. Я хочу быть писателем, а так трудно быть одновременно и ведущим и игроком. Плюс к этому всему у меня очень переменчивое настроение. Поэтому я нанял Хизер Харде в качестве исполнительного директора. Она уравновешенная. Эрик Шонфэлд, который является главным редактором TechCrunch, управляет командой редакторов. Я разговариваю с каждым из них раза три в неделю. У нас никогда не было обязательных и запланированных встреч.

Вместо этого мы используем программу, называемую Yammer, чтобы удостовериться, что все члены команды TechCrunch единомышленники. Это как поточная доска объявлений – каждый может отправлять сообщения и все будут их видеть. Если я думаю, что писатель или редактор постарались на славу, я публично поощряю их. Или если кто-то допустил ошибку в форматировании, я могу указать на это, чтобы другие могли учиться на этих ошибках.

Около трех часов дня я обычно делаю перерыв. Я бегаю по делам или играю с собаками. Этим летом, после того, как я переехал, я сделал много домашней работы, такой как распаковка вещей и покупка стержня для душа. В зависимости от моих планов, я могу пойти поужинать куда-либо с родителями или друзьями. Или я могу поесть сам и снова вернуться к работе. Если честно, то сегодняшняя моя цель – налаживание настоящей жизни вне моей работы.

После обеда я обычно возвращаюсь к компьютеру. Это время, когда я могу подумать и поразмыслить. Я трачу два или три часа на свои посты. Например, в июле CNN журналист была уволена с работы из-за того, что она высказала свое мнение по поводу лидера Хезболлы. Я немного написал о том, как нелепо то, что журналист не может иметь собственного мнения.

Мне нравится работать поздно ночью. Никто не отвлекает. Обычно я слушаю музыку, когда пишу. Мне нравится тяжелая музыка, которая не очень веселая, - Metallica, Rage Against the Machine.

Я могу просидеть до полуночи или даже до шести утра. Не важно, сколько сейчас времени, я всегда читаю перед тем, как лечь в кровать, даже если это всего несколько страниц. Моя любимая книга – «Уловка 22». Потом я счастливый засыпаю.